13 февраля 2009 09:57
Автор: Анатолий Улунов (г. Самара)
Дядя Гриша (Ноев ковчег) На конкурс «Служу народу и Отечеству!» имени Героя Советского Союза В.В. Карпова
…Огонёк сигареты мерцал жалобно и безысходно. Январский день, короткий и туманный, усиливал общую неуверенность и масштабы катастрофы. Отсюда, из небольшой рощицы вблизи аэродрома «Северный», город Грозный казался ещё более суровым и зловещим. Время от времени в его сторону рычала всполохами выстрелов дивизионная артиллерийская группа, увязшая по кромку лафетов в грязь. Слякоть была везде: на дорогах, в поле, в мыслях и душах. Новогодняя авантюра ужасала масштабами трагедии. Её участники в одиночку и группами, выбирались, словно из преисподней. В их глазах навсегда поселилось выражение глубоко больного человека. Суженые зрачки и стылый взор, порой затравленность, нервный тик, истерика и слабодушие. Сигареты не имели вкуса и не приносили облегчения. Лучшее лекарство – спирт и водка. В этом старались не обидеть, но опьянения не наступало.
Когда через девять лет после этих событий на встрече воинов-афганцев меня начал по-свойски обнимать один полковник, я сначала не придал этому особого значения, в подобной встрече обычное явление, лишь после он мне признался:
- Анатолий Дмитриевич, знаете, за что мы, офицеры 81-го полка, были вам благодарны больше всего в январе 95-го после новогоднего кошмара? И не дожидаясь ответа, продолжил: - Когда вы прилетели к нам под Грозный, вы прихватили с собой две канистры спирта, полк тогда пребывал в ужасном состоянии, пусть кто угодно попытается мне возразить, но этот спирт был хотя бы какой-то анестезией, в первую очередь для души…..
Признания эти были потом, а пока – искорёженный металл, вытягиваемый из предместий города, растоптанные судьбы людей – увечье бездумных политических, а затем и военных решений.
Четыре состыкованные между собой автоперевязочные составляли основу медицинского пункта многострадального полка. Во многом здесь были ситуационные отступления от традиционно принятых норм и правил развёртывания медицинских подразделений в полевых условиях, но основные принципы военной медицины были соблюдены, что и дало свои результаты. Учитывая то, что мы не стали в буквальном смысле выполнять авантюрные решения об укомплектовании каждой роты врачом, мы собрали, наоборот, всех прикомандированных к полку врачей в один медицинский пункт, развернули его в боевых порядках полка – в кошмаре новогодней трагедии это было одно из своевременных и жизненно необходимых деяний. Только за одни сутки здесь оказывалась первая врачебная помощь почти двумстам раненным и больным. Хриплые голоса медицинских работников и стылая усталость в глазах – отражение масштабов трагедии. Прокуренный воздух, запахи полевой медицины, группки бойцов, как правило, молчаливых и неимоверно усталых в своей не ухоженности и отрешённости….
…Лязг гусениц и урчание мотора вернули меня в действительность, которая приобрела конкретные очертания новой партии раненных, доставленных на медицинский пункт. Их было порядка десяти человек, нахохлившихся как больные воробьи, и слабо представляющих, где они и что с ними происходит. Двое лежали на носилках с заострёнными носами и скулами. Уже устоявшийся порядок сортировки позволил медперсоналу минут за десять разобрать их по палаткам и автоперевязочным.
Вокруг транспортёра ходил заросший рыжей щетиной мужичок, на котором из военной формы были только камуфлированные грязью штаны да подвязанная на деревенский манер шапка. Он с успехом мог бы сойти за конюха, скотника, кого угодно только не прапорщика. Голос его прокуренный и простуженный, так же, впрочем, как и лицо – пропойно-кирпичное – дополняли портрет ничем неприметного мужика среднерусской полосы неопределённого возраста и такого же рода занятий. Между тем бойцы и офицеры уважительно называли его « дядей Гришей» и, как выяснилось, имели на то основания.
Он был командиром взвода сбора и эвакуации раненных, хорошо разбирался в технике и, в новогоднюю ночь возвращаясь из Грозного с раненными, был остановлен чеченцами, которые не усмотрели в нём никакой для себя угрозы, и отпустили с напутствием «не появляться здэсь больше, а то барана из тэбя сдэлаем». В этом кошмаре человеку, выбравшемуся живым из рук противника, получившему подобное предупреждение, трудно сохранить самообладание и пересилить себя. По крайней мере, вернуться вновь в этот ад, желающих не было.
Дядя Гриша выпил стакан водки, закусил его суровой «примой» и… поехал вновь за раненными – один, без оружия…
Он проделывал свои вояжи несколько суток подряд, чеченцы уже привыкли к этой одинокой гусеничной повозке боли и страдания.
Иной раз они даже помогали ему грузить раненных и трупы погибших солдат. В Грозном справляли победу. Ритуальные хороводы нарезали свои круги. Федеральные войска были выбиты из города, пожалуй, за исключением консервного завода. Разбитые подразделения Майкопской бригады, Приволжского полка и потрёпанные «рохлинцы», как могли, выходили к своим. Катастрофа, вызванная военно-политическим тупоумием, была ужасающей.
Дядя Гриша, которого, казалось, не брали усталость и алкоголь, делал своё великое дело. Думаю, что многие матери на Руси обязаны поставить ему свечку за спасённых детей, этому рядовейшему пахарю передового звена военной медицины. И пусть он трижды не будет иметь бравого воинского вида и соответствующей выправки, пусть лицо его будет хранить следы приверженностей и запущенной небритости, но душа его заслужила глубочайшей человеческой благодарности и признательности.
Именно такие размышления подвигнули меня, тогда начальника медицинской службы армии, на ходатайство в самых высших кабинетах воинской власти о присвоении «дяде Грише» звания Героя России.
К этим словам и аргументам прислушались, одним из первых Героев России на той войне стал человек, спасший десятки жизней наших солдат и офицеров, который творил добро среди всеобщего безумия, грязи и бесчинств, среди хаоса и неразберихи. Им никто не понукал, его ни к чему не призывали. Он был Ноем нашего жестокого времени.
… Спустя почти пять лет, во время проведения контртеррористической операции на Северном Кавказе, мне, к тому времени начальнику медицинской службы округа, задали вопрос о представлении к высшей государственной награде кого- либо из моих подчинённых, я опять же отдал предпочтение человеку, который непосредственно в боевых порядках войск осуществлял сбор, вынос и вывоз раненых. Ноев ковчег нашего больного общества по-прежнему нуждается в поводырях и апостолах….
•
Отправить свой коментарий к материалу »
•
Версия для печати »
[an error occurred while processing this directive]