Тяжелый удар разорвал воздух, под ногами вздрогнул пол штабного салона. – Это что, «геноцид», товарищ лейтенант? – спросил писарь, расцвечивавший лежавшую на столе карту. – «Гиацинт», – поправил я, – у нас артиллерия – целый гербарий: «гвоздики», «акации», «васильки»... Один такой «цветочек» – и нет кишлака
Мы шли к караульному помещению, где содержались пленные. Было около девяти часов вечера, но дневная жара еще не спала, и выпитый за ужином чай выступал каплями пота под сеткой маскхалата. Хорошо бы сейчас выкупаться в горной речке, а затем перекинуться в картишки на сон грядущий! И вот вместо этого надо идти допрашивать какого–то пленного «духа», который понимает только пушту.