К ВОПРОСУ ИСТОРИИ БУРЖУАЗНОЙ ПАТЕНТНОЙ И СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬСКОЙ СИСТЕМ

(Вариант от 2 июля 2002 года)

   В издательстве «Техника» Киев в 1983 году вышла книга Л.М.Ариста «Жизнь изобретений».

   Положительным моментом этой популярно-занимательной книги является то, что в ней приводится значительное количество примеров из различных областей техники об истории создания отдельных изобретений, описан труд выдающихся русский, советских и зарубежных изобретателей.

   Наиболее слабым моментом в книге является глава 1 «Изобретения просят защиты», в которой не достаточно чётко и глубоко проводится мысль о том, что история развития патентной и изобретательской систем, и их составной части буржуазного и социалистического изобретательского права, исходит из их материалистической основы – производительных сил в их историческом развитии. Так в Предисловии к этой книге отмечается следующее: «История развития человеческого общества неразрывно связана с творческой деятельностью человека, с созданием новых, более совершенных орудий производства». Конечно, эта мысль о существовании неразрывной связи между развитием человеческого общества и созданием более совершенных орудий производства является в известном смысле верной. В тоже время эта мысль является и крайне недостаточной. Так как из этой мысли не ясно, что же первично, и что же является определяющим - производительные силы или производственные отношения, или ещё, более того, какие-либо иные надстроечные явления. Поэтому следует правильно расставить акценты, и сказать о том, что развитие производительных сил, техники и технологии - является той первоосновой, которая определяет развитие человеческого общества.

   Автор книги феодальную привилегия и патент приводятся в простом сравнении. И отчётливо не показывает то, что феодальная привилегия, как некий первоначальный и примитивный правовой инструмент, регулирующий производственные отношения, на определённом этапе развития феодального общества, играла весьма положительную роль. Феодальная привилегия в своё время способствовала специализации, кооперации, разделению и расширению производства, развитию обмена товарами, расширенному внедрению денежных отношений и торговли, первоначальному накоплению капитала.

   При обосновании причин того, что феодальная привилегия становилась тормозом в развитии производительных сил в период позднего феодализма, автором не достаточно чётко выявлены и показаны противоречия, вызвавшие этот объективный процесс гибели феодальной привилегии.

    Дело в том, что действие феодальной привилегии распространялось только на вещи, продукты, например, на зерно, муку, вино, соль, шерсть, сукно, пеньку, текстиль, мыло, одежду, посуду, оружие, порох, табак и т.д. И не распространялось на процесс - как эти вещи (продукты) надо технологически добывать и производить. Кроме того, феодальную привилегию даровал крупный феодал-сеньор (король, герцог и т.д.), который в своих решениях даровать или не даровать ту или иную феодальную привилегию поступал очень часто крайне непоследовательно, необъективно и неразумно. Всё это, вся эта неразумность, в эпоху позднего феодализма, вызывала бурное негодование и возмущение среди наиболее умных, предприимчивых, прогрессивно мыслящих и деятельных людей активно участвующих в процессе развития производительных сил тогдашнего общества, таких как Френсис Бэкон в Англии и философы-просветители во Франции. Эта объективная причина, как одна из основных причин во всём комплексе противоречий эпохи позднего феодализма, послужила источником к великим буржуазным революциям середины 17-ого века в Англии, и в конце 18-ого века во Франции.

    ( Краткое примечание.  Г.В.Ф.Гегель своим студентам любил повторять, что «история философии – есть сама философия». Можно провести логическую параллель и с полной уверенностью сказать следующее. История техники и технологии – есть сама техника и технология. А взаимосвязанная с историей техники и технологии история патентного дела – есть само патентное дело. В широком же смысле история техники и технологии совместно с историей патентного дела – это история развития производительных сил – и это сами производительные силы в их самом конкретном, предметном и ощутимом виде. Незнание истории развития техники и технологии, истории патентного дела, истории развития производительных сил теми людьми (как дефективность образования таких людей), кому, как говорится, волею судеб и выпадает сейчас руководить в обществе (руководить тем или иным государством, той или иной политической партией, тем или иным народом или какой-то частью этого народа) приводит таких интеллектуально дефективных и невежественных людей к неразумным и глупым ошибкам. Приводит таких людей к полной конфузии, к полному сраму и полному историческому позору и не только перед своими современниками, но и перед всеми другими последующими поколениями людей.

   Это соображение имеет отношение не только к каким-то когда-то давно живущим иностранным английским или французским королям. В полной мере это соображение имеет отношение ко всем этим многочисленным современным (ныне живущим и здравствующим, и пока ещё не ушедшим, как говорится, в мир иной), так называемым, политическим деятелям (а лучше сказать – «бездеятелям»). Ко всем этим бывшим товарищам, а ныне господам, из прошлого советского периода - из бывшего всевластного ЦК КПСС, а также и всем деятелям («бездеятелям») современной «демократической» (в кавычках) и «свободной» (тоже в кавычках) России. Всем этим господам-товарищам, которые в последние 30 – 40 лет (и особенно в последние 15 лет, так называемых, «перестройки» и «рыночных реформ») в полной мере проявили свою некомпетентность, невежество и полную несостоятельность в вопросах управления развитием производительных сил нашего общества, в вопросах организации и управления научно-техническо-технологическим прогрессом нашей Родины. )

    Автор книги «Жизнь изобретений» не совсем точен и допускает историческую ошибку, утверждая, что первый в мире патентный закон в Англии «Статус о монополиях» является достижением великой английской буржуазной революции. Великая английская революция проходила в 1640 – 1660 годах. «Статус о монополиях» же был принят до этого - в 1623 году. Этот первый в мире патентный закон явился важнейшим правовым мероприятием для разрешения промышленного и торгового кризиса, который произошёл в 1621 – 1623 гг. в Англии (см. М.Г.Осокин «Зарождение буржуазной экономической мысли в Англии в начале 17-ого века» в книге «Англия в эпоху абсолютизма», М., Московский университет, 1984 г.).

   При обосновании введения проверочной системы экспертизы заявленных изобретений автор книги «Жизнь изобретений» недостаточно чётко и ясно обосновывает возникновение этого явления в развитии буржуазной патентной системы. При этом он ссылается на такое абстрактное (и довольно часто используемое авторами многочисленных околонаучных статей в патентоведческой литературе) понятие как «ограничение свободной конкуренции», и по существу этим завершает историческое описание развития буржуазной патентной системы. Ну, как тут не повторить такую крылатую фразу о том, что «была история, и вдруг она исчезла».

   Впервые проверочная система экспертизы была введена в 1836 году в США. И было это вызвано тем, что в практике выдачи патентов возникали случаи, когда патенты выдавались на не новые объекты техники. То есть выданные патенты повторяли друг друга. Кроме того, право использования изобретения по патенту превращалось в активный мобильный товар, в предмет купли-продажи, и этот товар должен был стать предметом гарантированно высокого потребительского качества.

   Автор книги «Жизнь изобретений» отмечает только, что введение проверочной экспертизы качественно изменило процесс создания изобретений и сам характер изобретательской деятельности. В то же время автор не раскрывает содержание этих качественных изменений и не показывает принципиальную важность этого момента в развитии буржуазной патентной системы, и последующего принципиально важного значения этого шага на последующее развитие техники и технологии, научно-техническо-технологического прогресса вообще.

   Введение проверочной системы экспертизы вызвало следующее.

1. Не только в США, но и в других странах постепенно, но исторически достаточно быстро, стали создаваться специализированные общегосударственные комитеты (патентные ведомства), в состав которых стали входить высококвалифицированные эксперты, и которые стали располагать и накапливать научно-техническую литературу, и патентную литературу как составную и неотъемлемую часть научно-технической литературы.

2. Это, в свою очередь, вызвало величайшее организующее воздействие на систематизацию и упорядочение технических и технологических знаний вообще. В разных странах стали создаваться национальные классификации изобретений (классификации технических и технологических знаний), которые охватывали бы всю технику и всю технологию в целом.

3. Стали появляться, так называемые, служебные изобретения, создаваемые по заказу предпринимателей, начали организовываться патентные бюро в отдельных крупных фирмах.

4. Отдельные изобретения на самой ранней стадии их создания (появления) начали рассматриваться с системных позиций, то есть с точки зрения различных форм общественного сознания, и для этого стали привлекаться специалисты различных областей человеческого знания – естествоиспытатели, экономисты, юристы, социологи, то есть начинает активно проявляться связь техники с естествознанием и общественными науками.

   Всё это способствовало интенсификации творческой деятельности изобретателей. Изобретательство приобретает целенаправленный организованный и достаточно массовый характер. Это явилось той предпосылкой, тем начальным этапом, из которого в последующем стали появляться, сначала в виде редких случаев, изобретательские центры типа фирмы Томаса Алвы Эдиссона, а затем более отчётливо и с необходимостью научно-исследовательские, конструкторские и проектные организации. Именно в этот период появляются предпосылки и истоки научно-технической революции.

   Вместе с этими положительными моментами начинают проявляться и негативные сдвиги в буржуазной патентной системе.

1. Свободной, добросовестной конкуренции, свободному изобретательству приходит конец. Патентная система как узел государственной машины угнетения начинает выполнение своих функций по защите интересов правящего эксплуататорского класса. Изобретения, созданные интеллектуальным трудом рабочих и служащих, постепенно переходят в собственность нанимателей, изобретатели становятся интеллектуальными рабами капиталистов. Так, например в 1890 году Верховный Суд США даёт драконовское разъяснение: «Каковы бы ни были права лица в силу его изобретательских способностей, но на всё, сделанное им, оно (это лицо) уже раньше уступило эти права нанимателю».  

2. Если вышеприведённый пример в явном виде показывает классовый характер буржуазной патентной системы, то введение проверочной системы экспертизы изобретений вызвало появление наряду с таким объективным критерием охраноспособности как «новизна» и такого субъективно-идеалистического критерия как «существенная новизна» или «неочевидность», который носит скрытый завуалированный классовый характер. Для обоснования «научности» (наукообразности) этого критерия на основе конгломерата из грубого материализма и субъективного идеализма правящий класс привлекает значительный штат буржуазных прислужников, так называемых, теоретиков буржуазного патентного права. Классовая сущность критерия «существенной новизны» (или «неочевидности») заключается в том, что правящему эксплуататорскому классу нужен такой научно необоснованный критерий, критерий классово-эксплуататорского права. Который имел бы (и имеет сейчас) субъективный (а не объективный), расплывчатый и неоднозначно-рассудочный (казалось бы, с обывательской  точки зрения, правильный и нужный, но, увы, не научный и не разумный ) характер. Этот критерий полностью логически привязан к такой пустой абстракции как «средний специалист» и представляет собой «принцип экономии мышления». Опираясь на такой критерий можно оспорить (если, для власть имущих эксплуататоров, возникает такая необходимость) по существу любое техническое (технологическое) решение, как на стадии рассмотрения заявки на выдачу патента в патентном ведомстве, так и когда это техническое или технологическое решение уже защищено патентом. При этом победа в этом судебном споре определяется тем, на чьей стороне больший капитал. Критерий «неочевидности» защищает интересы крупных монополий, и свободе «свободных» изобретателей в так называемом «свободном капиталистическом мире», приходит конец. Так что, вышеупомянутое понятие о свободе конкуренции, незатейливо и особо невдумчиво употреблённое автором книги «Жизнь изобретений», имеет вполне чёткое (зверино-жестокое классовое) значение – предоставление, невзирая ни на какие разумные аргументы, абсолютной и полной свободы только тому, у кого больше капитал, тому, у кого толще кошелёк, а не тому у кого больше ума-разума.

   В книге «Жизнь изобретений» недостаточно чётко представлена сущность такого понятия, как «ноу-хау». Автор этой книги пытается представить, что в патентном деле «ноу-хау» недавно появившееся явление или некий недавно, если так можно выразиться, «изобретённый» приём.

   Более внимательно к вопросу «ноу-хау» подходит С.А.Вольфсон в статье «Патент, ещё патент», журнал «Химия и жизнь», 1979 год, № 2. Здесь показано на примере из художественной литературы (баллада Стивенсона в переводе С.Я.Маршака), что «ноу-хау» существовало ещё и в феодальном обществе:

                 «Гневно король промолвил:

-         Пытка обоих ждёт,

                   Если не скажете, черти,

                   Как вы готовили мёд!».  

   Но и такой художественно-литературный пример является весьма убедительным, так как он соответствует действительно существовавшему положению дел, и не только в вопросе передачи технологических знаний приготовления верескового мёда.

   Для уяснения существа «ноу-хау» необходимо вернуться ещё раз к периоду возникновения патентной системы и рассмотреть патент и «ноу-хау» совместно в их единстве.

   Следует отметить, что патент (изобретение или, более точнее - техническое решение по патенту) и «ноу-хау» - едины в своей сути. Как изобретение (техническое или технологическое решение, патент), так и «ноу-хау» - это знание в области техники и технологии.

   Под напором развития производительных сил производственные отношения в феодальном обществе, основанные на таком правовом инструменте, как феодальная привилегия, постепенно становятся неразумными, они противоречили жизненно необходимым интересам нового появляющегося класса буржуазии.

   Поэтому появляется патент (открытая грамота) (см. П.Розенберг «Основы патентного права США», М., изд. «Прогресс», 1979 год, стр.36 – 38), который соответствовал интересам такого передового в то время класса, как промышленная буржуазия. Следует отметить, что это правовое мероприятие соответствовало и интересам такого класса, как торговая буржуазия, который располагал в то время наибольшим капиталом. Так как к тому времени в среде торговой буржуазии начинает созревать осознание того, что главным источником богатства (получения прибыли), накопления капитала является производство, а не такие источники, как ограбление соседних стран за счёт победы в войне или простое выкачивание золота, серебра и иных природных ресурсов из колоний. Накопленный капитал торговой буржуазии требовал вложения в дело и обеспечения интенсивного оборота.

   Но патент открывал знания о производстве, о технике и технологии лишь частично. Конечно, можно было патентовать (заявлять) всё. Но стало заявляться лишь то, что возможно проконтролировать: - как и что, и где, и в каком объёме использовано. То, что проверить и проконтролировать нельзя – не патентовалось, и не патентуется до сих пор, и, более того, удерживалось и удерживается в секрете.

   В тех случаях, когда фирме по необходимости приходится патентовать какое-либо техническое и технологическое знание, чтобы конкуренты не смогли ей помешать в производстве и реализации товара или в случае, если кто-то захочет приобрести лицензию, фирма стремится в описании изобретения к патенту соблюсти следующее противоречивое требование. Раскрыть существо изобретения (вещи или процесса), и в тоже время, не раскрыть его полностью. То есть дать по возможности максимальную рекламу и заинтересовать потенциального потребителя. И в тоже время по возможности создать максимальные трудности тому, кто захочет без ведома этой фирмы использовать изобретение (это знание). Если так можно выразиться, связать конкурентов по рукам и по ногам и привязать их к себе, и тем самым обеспечить условия для того, чтобы самой всегда идти впереди всех своих конкурентов. При этом формула изобретения составляется в максимально возможно более общих понятиях, которая в определённом рассудочном смысле «накрывает» и всё последующее (будущее) развитие объекта (вещи или процесса). Это приводит к тому, что фирма пытается создать для себя максимально возможные преимущества для дальнейшего развития объекта (вещи или процесса) и отсечь вообще всех конкурентов от возможности изготовления уже усовершенствованных на основании этого изобретения последующих объектов (вещей и процессов), обвиняя (в случаях когда это необходимо этой фирме) своих конкурентов в нарушении своего патента, используя при этом аргументацию, основанную на субъективно-идеалистическом критерии охраноспособности - «неочевидность». Довольно часто получается так, что, фирма, образно выражаясь, в значительной степени как собака на сене – и сама не ест это сено, и другим ни клочка от этого сена не даёт. То есть при этом фирма пытается создать такие условия, чтобы в последующем усовершенствовании объекта по патенту принимала участие только и исключительно она сама. Поскольку, дескать, у её изобретения чрезвычайно общая (обобщенная) формула изобретения по её патенту. Тем самым происходит, пусть временное и не так долгое, но всё же ощутимое (и вредное для всего общества) отчуждение всех других членов общества от последующего развития этого направления техники и технологи, и тем самым тормозится развитие производительных сил всего человеческого общества.  

   Это неразрешимое в условиях буржуазного общества противоречие показывает всю очевидную (в том числе и для так называемого обывательского (и даже гуманитарного, а не естественно-научного и технического по своему образованию) «среднего специалиста») неразумность и несостоятельность буржуазной патентной системы. Это противоречие показывает ограниченность и несоответствие буржуазной патентной системы объективным условиям современного (достигшего своего нового сегодняшнего цивилизованного высоко технологично-информационного состояния) общества. Так как эта система не даёт в полной мере возможности для беспрепятственного развития современных (в высшей степени развитых) производительных сил, не даёт такой возможности даже внутри отдельной капиталистической страны, не говоря уже о том, что не даёт такой возможности в масштабах всего человеческого общества стремящегося ко всеобщему объединению и всемирной разумной глобализации.

   К сожалению, автор книги «Жизнь изобретений» не достаточно глубоко понимает существо буржуазного патента, того, что буржуазный патент, когда-то игравший крайне положительную роль в развитии производительных сил, постепенно меняет своё содержание. И в условиях империализма буржуазный патент становится тормозом в прогрессивном развитии производительных сил человеческого общества, точно также как в своё время стала таким тормозом феодальная привилегия. Так, на странице 21 своей книги, автор, оперируя такими абстрактными, обывательско-рассудочными, логически необоснованными и не научными понятиями, как «система обхода патента», «промахи при составлении формулы», говорит о «несовершенстве патентной системы». Как будто буржуазную патентную систему можно каким-то образом улучшить, реанимировать, усовершенствовать, реставрировать. Смешно всё это. Буржуазная патентная система в своей основе уже достигла верха своей неразумности, как и сам капитализм, и она может быть лишь заменена социалистической изобретательской системой, что и было сделано в 1919 году.

     Только в условиях социалистического общества могут быть разрешены все противоречия буржуазной патентной системы. В разумно организованном обществе, где ценится ум, где каждый адекватно и полно получает и имеет по своему труду, и в объективном соответствии со своим трудом (в том числе и со своим не только физическим, но и интеллектуальным трудом), нет места для «ноу-хау». Потому что в таком действительно открытом и свободном обществе просто нет смысла от кого-то прятаться, и удерживать свои профессиональные технические и технологические знания. В этой связи все эти разглагольствования  многочисленных современных российских политических гуманитарных демократических демагогов, из всевозможных многочисленных политических партий, которые сейчас заполонили абсолютно все СМИ и постоянно и непрерывно мелькают на экранах телевизоров, о некой «всеобщей свободе», о «торжестве демократии в России» и «правах человека», о «стремлении России к открытому обществу и правовому государству» и т.д., и т.п., при одновременном неприятии ими социалистического и коммунистического общества (то есть разумного (разумно организованного) общества) у нормальных (то есть разумных) людей могут вызвать лишь только смех.  

   В этом смысле в Советском Союзе было гораздо больше свободы и демократии чем сейчас. Советское общество было гораздо ближе к открытому обществу и правовому государству по сравнению с сегодняшним российским, так называемым, демократическим и рыночным, а на самом–то деле весьма неразумном (продажном, жуликоватом, бесчестным, насквозь гнилом и протухшим ) обществом.

   В Советском Союзе общество жило свободно, никто не от кого технически и технологически не прятался  -  в Советском Союзе не было «ноу-хау». Разумеется, «ноу-хау» не было только внутри - на территории всей нашей тогда огромной страны. И если мы не публиковали какие-то наши изобретения ( «ноу-хау» ), то это происходило не ради преследования каких-то спекулятивных интересов и недобросовестного обогащения страны за счёт других стран и народов, так как у нас в стране тогда, в советское время, проводилась достаточно разумная политика не только в интересах Советского Союза, а также и всего человечества. Но мы не могли тогда допускать того, чтобы развитие техники и технологии создавало условия неравенства. Чтобы международный империализм одержал временный успех и вырвался вперёд в области вооружений и сопутствующей этому техники и технологии, что привело бы к весьма неразумному явлению – гибели всего человечества в новой мировой войне.

    Автор книги «Жизнь изобретений» останавливается на начальном этапе образования социалистической изобретательской системы. Однако, говоря об истории советского изобретательства, он заканчивает описание истории социалистической изобретательской системы лишь её начальным этапом, который он также не приводит в становлении, в историко-логическом единстве.

   Более подробно на историческом описании этого начального этапа останавливается Ю.Е.Максарёв ( журнал «Наука и жизнь» № 7, 1969, стр.8 – 12 ). Однако и здесь не достаточно чётко и полно отражён творческий вклад В.И.Ленина в создание декрета «Положение об изобретениях», хотя и отмечается: «Его ( Положения ) окончательная форма носит безусловно отпечаток ленинского стиля».

   И.Б.Стерник в книге «Ленин – юрист ( юридическая деятельность В.И.Ульянова (Ленина)», изд.«Узбекистан», Ташкент, 1969, на стр.6 отмечает следующее: «Но далеко не все, даже знакомые с биографией вождя, знают о деятельности Владимира Ильича как юриста-практика. Не всем достаточно известно, что в течение почти восьми лет (1892 – 1890 гг.) Ленин состоял в адвокатуре, выступая защитником в судах Самары и Петербурга, а позже, нелегально, правозащитником людей труда в Шушенском».

   «Когда заходит речь о Владимире Ильиче, сразу же перед нами встаёт столь знакомый образ вождя рабочего класса и партии, выдающегося государственного деятеля, теоретика, публициста, Но выражения «Ленин как юрист» мы почти не встречали, И всё же говорить о В.И.Ленине как о юристе можно и должно, поскольку он им был и поскольку его юридические знания помогали ему в главном – в революционной работе, а на посту председателя СНК – в его правотворческой деятельности».

   Можно с полной уверенностью сказать, что окончательный текст декрета «Положение об изобретениях» был написан при личном участии Владимира Ильича, если не более того, просто им самим лично. При этом, конечно, не следует понимать эту мысль, как умаление того вклада, который внесли в развитие социалистической изобретательской системы такие большевики-инженеры «технари» как Ф.В.Ленгник и Н.П.Горбунов.

   Ленинский декрет – «Положение об изобретениях», подписанный В.И.Лениным 2 июля и опубликованный в газете «Правда» 4 июля 1919 года, является документом, имеющим принципиальное значение для последующего развития социалистической изобретательской системы. «Положение об изобретениях» является документом, имеющим не только юридический, но и глубокий философский смысл.

   Было бы заблуждением считать, что социалистическая изобретательская система появились на пустом месте. Независимо и оторвано от буржуазной патентной системы, без её критического переосмысления, без исследования тех противоречий, которые она содержала. Социалистическая изобретательская система включила в себя всё разумное, что содержала буржуазная патентная система. Для исследования этого момента следует привести текст первого пункта «Положения об изобретениях»: «Всякое изобретение, признанное полезным Комитетом по Делам Изобретений, может быть по постановлению Президиума ВСНХ объявлено достоянием РСФС Республики».  

1. Было сохранено, как единое центральное организационно-образующее звено, «патентное ведомство» - Комитет по Делам Изобретений, то есть сохранена проверочная система государственной экспертизы.

2. Для того, чтобы признать заявленное техническое решение изобретением необходимо было исследовать его на полезность и новизну, то есть были сохранены объективные критерии охраноспособности «полезность» или «положительный эффект» и «новизна». Что касается «новизны», то, в условиях капиталистического окружения и слабо развитой системы информации о достижениях зарубежной техники и технологии имелась в виду, конечно, внутренняя новизна, а не мировая, но это ни коем образом не исключало перехода на мировую новизну при изменении объективных условий.

3. Исключался субъективизм экспертизы – исключался такой неразумный критерий охраноспособности как «существенная новизна» или «неочевидность» ( неочевидность для пусто-абстрактного, так называемого, «среднего специалиста» ). Поскольку экспертиза – это исследование, то для В.И.Ленина это означало только одно исследование – историко-логическое исследование, то есть исследование основанное на диалектическом материализме. И это - несомненно так, поскольку В.И.Ленин всю свою жизнь вел непримиримую войну (борьбу) с субъективизмом, косностью, всяческими проявлениями идеализма, и не только в своих философских работах, но и во всех жизненных явлениях. Именно в этом заключалась та руководящая идея, которая была заложена в «Положении об изобретениях», для последующего развития методологии социалистической (и коммунистической) научно-технической экспертизы технических решений (изобретений и усовершенствований), та связь между техникой и технологией и общественными науками.

   В этой связи следует особо обратить внимание на самые первые слова этого декрета: «Всякое изобретение…». Всякое не значит - в любой области техники и технологии, так как и без этого было ясно и понятно, что изобретения могут быть в любой области техники и технологии. А всякое - в смысле и мелкое (маленькое), лишь улучшающее существующую технику и технологию, и большое (крупное), вносящее коренное изменение в уровень техники и технологии вообще. Именно этим обеспечивался широчайший демократизм в изобретательстве, в привлечении к нему всего советского народа, а также и воспитательное значение ленинского декрета, возможность творческого роста для изобретателей – кто сегодня создал пусть малое изобретение – усовершенствование, тот завтра создаст крупное – откроет новое направление в технике и технологии.

   Следует отметить тот положительный момент книги «Жизнь изобретений», что автор этой книги на стр.98 высказывает аналогичную точку зрения.

   Наиболее удачно в книге «Жизнь изобретений» написана глава III «Подсказка». На достаточно большом количестве примеров в этой главе показана материалистическая основа создания изобретений, суть которой заключается в следующем.

   Имеется соответствующий объект техники (или технологии) в вещественном понимании, а не в традиционном патентоведческом – понятийном. В сознании изобретателя появляется его отражение как вещи. Изобретатель созерцает этот объект как вещь, начинает рассматривать эту вещь с разных сторон и выявляет объективно существующее (то есть не зависящее от его сознания) противоречие вещи. Но для того, чтобы разрешить это противоречие вещи изобретатель должен мысленно «покрутить» (разрезать, соединить, поменять местами отдельные части вещи и т.д., и т.п.) эту вещь, вспомнить и представить другие объекты как вещи. Противоречие может быть разрешено сразу, если изобретатель вспомнит соответствующую подходящую вещь. Чаще это происходит, если изобретатель берёт эту другую вещь из знакомой ему области техники. А может случиться и так, что эта соответствующая подходящая вещь вспомнится не сразу, это происходит, если изобретатель берёт вещь из другой (незнакомой ему) области техники и технологии. Может случиться, что изобретатель увидит эту вещь в каком-либо документе ( книге, статье, описании изобретения и т.д.), а может случиться и так, что он увидит эту вещь, так сказать, в живом непосредственном виде: моясь в ванной (Архимед), в саду (С.Броун и И.Ньютон), у плиты с кипящей кастрюлей (Т.Ньюкомен),  в кабинете, глядя на перевёрнутую корзину для мусора (В.Г.Шухов), в цирке, глядя на жонглёра (изобретатель пулемёта), в электричке (Б.Егоров), в момент раскуривания трубки (Р.Дизель).

   Но всегда «подсказка» в создании изобретения находится в материальной области (в материальном мире), как вещь или вещественный процесс. В процессе создания нового изобретения (вещи или вещественного процесса) начальный (первичный, исходный) прототип (в котором автором-изобретателем выявляется объективно существующее противоречие) и «подсказка» всегда материальны и первичны, так как если их нет, то и не будет создано никакого нового изобретения.

   Может случиться и так, что сначала появляется вещь – «подсказка» с новыми необычными свойствами, а затем под неё ищутся вещи с их объективно существующими противоречиями (то есть первичные, начальные прототипы). Такой путь создания изобретений возможен, но в этом случае не исключается всё та же материалистическая первооснова в создании изобретений, которая была приведена выше. Однако, этот второй путь создания изобретений является не всегда радикальным, что довольно убедительно показано в книге «Жизнь изобретений» на страницах 66 – 67, на примерах скачущей замазки и способа поддержания горения Рейнста.

Волчанский Николай Юрьевич, изобретатель Союза ССР, патентовед        02 июля 2002 года