14 апреля 2008 14:11
Автор: Борис Кожин, Светлана Внукова
«РАССКАЗЫВАЕТ БОРИС КОЖИН»
Издание книги «Рассказывает Борис Кожин» реализовано при финансовой поддержке Губернатора Самарской области.
Предисловие.
Эта книга возникла сама.
Взяла – и возникла. Наверное, так бывает. Никто и не собирался ее писать. Просто Валентина Николаевна Симатова, заведующая кафедрой журналистики в нашем педуниверситете, в 2005 году попросила меня позаниматься со студентами. «Хотя бы раз в неделю, лучше по средам, вечером», – говорила она.
Вот и все.
А тут приходит на студию кинохроники Светлана Внукова и говорит: «Можно с вами, Борис Александрович, встретиться в среду вечером?» – «В среду нельзя, – говорю, – я теперь по средам всегда на четвертом курсе у ребят на кафедре журналистики». А она: «Я тоже туда буду приходить и все ваши рассказы записывать. А потом их в «Волжской коммуне» пусть все читают».
Вот так все началось. Осенью 2005 года. Никакой книги. Я просто рассказываю, ребята слушают, а газета печатает эти рассказы…
У студентов то практика, то экзамены, то каникулы… А редактор «Волжской коммуны» Володя Наганов: «Не вздумай останавливаться. Давай дальше. В газету звонят читатели. Начали вырезать эти твои рассказы, хранить».
Вот про «Волжскую коммуну» – отдельно.
Ведь если бы Наганов и Внукова не приложили столько сил, если бы Сергей Баранов и Сергей Кокарев все это не проиллюстрировали, ничего бы не было. Вся газета старалась.
Я рассказываю и рассказываю… А они мне целые полосы дают, целые газетные страницы. Ничего не сокращают. А тут стали и мне звонить подписчики газеты – домой, на студию кинохроники. На улице встречали, в трамвае, в автобусе… Благодарили. И вдруг: «А книга выйдет? А как будет называться?»
Вот так и возникла эта книга.
Ее написали самарцы. Про себя. Про свой роскошный город, про реку, на которой он стоит. Про этот ветер и про солнце над головой. Мне кажется, что самарцы – и горожане, и те, кто живет на всей Самарской земле, – неожиданно для себя обнаружилни, какие они удивительные люди, как они похожи и непохожи на других.
Как загадочна и таинственна жизнь.
Им рассказывают про них, а они верят и не верят, что это про них. И ждут новых рассказов…
А книга? Она возникла сама. Самарцы просто очень хотели, чтобы она возникла. Просто очень хотели.
Борис Кожин
САМАРА И ЕЁ ОБИТАТЕЛИ
Час назад его похоронили. Выдающегося журналиста. Бывал он и в Куйбышеве. Бывал и в Самаре. Зовут его Егор Яковлев.
Он умер в воскресенье. Сегодня вся Москва и все журналисты страны прощались с этим удивительным человеком. Может быть, вы по радио или по телевизору слышали, что скончался Егор Яковлев. Человек Перестройки. Человек удивительного характера, удивительных способностей. Может быть, вы это слышали? Вам это не говорит ничего. А для тех, кто постарше вас, для тех это говорит очень много. Он написал уйму книг, несколько удивительных книг о Ленине. Мне пришлось с ним не раз встречаться, и всегда я его просил: «Может быть, напишете сценарий для Самарской студии кинохроники? О Ленине».
«Выгонят с работы – обязательно напишу. Меня ведь выгонят с работы». ...Его всегда выгоняли с работы, и он никогда эту работу не оставлял. Находились люди в Центральном Комитете партии, которые говорили: «Не трогайте этого человека».
С 1986 года человек этот был редактором «Московских новостей». Потом «Общей газеты». Потом тяжело заболел. Говорил плохо, передвигался еле-еле… скончался. Хорошо известный Горбачеву, Александру Яковлеву (они однофамильцы), уйме читателей...
Почему я его просил написать о Ленине? Наша студия работает... работала в нескольких областях страны, в том числе и в Симбирской (Ульяновской), и с Лениным у студии многое связано. Но дело не в этом. Не только в этом. Дело в том, что о Ленине Яковлев писал так, как о нем мало кто писал. Может быть, еще Мариэтта Шагинян.
Ленин меня интересовал не как «вождь мирового пролетариата», а как человек. Человек Средней Волги. И Яковлев соглашался с такой трактовкой.
Средняя Волга – это Симбирск, Средняя Волга – это Казань, и это Самара. Особые люди живут в этом... очень плохое слово, но оно приживается, и не нам его исключать – регионе. В этом удивительном, я так скажу, районе – Средней Волге. Совсем не Верхней и совсем не Нижней.
Что такое Средняя Волга? Что такое Самара и что такое самарский характер? Можно жизнь положить, размышляя над этим. Десятки фильмов снять, сотни статей написать и так и не приблизиться к ответу.
Самара и самарский характер… средневолжский характер – это загадка. Я бьюсь над ней жизнь и зову вас к себе в помощники.
Самарца ни с кем никогда не спутать. Человек, живущий на Средней Волге, очень отличается от того, кто живет на Верхней. И от того, кто – на Нижней. Но все самарцы очень похожи друг на друга. Уникальный, удивительный характер.
Дом, в котором мы с вами разговариваем, принадлежит филфаку. Сегодня здесь, на Льва Толстого – филфак, где есть кафедра журналистики. Но если вы спросите моих ровесников, какой факультет тут находится, они вам скажут – физмат. Многие годы здесь был. С начала войны. А раньше была школа. Чтобы ее не спутали с другими какими-то домами, шары поставили. Шары облупливаются, их красят, они снова облупливаются, но стоят. Школа эта носила, если не ошибаюсь, номер пятьдесят восемь. Ну школа и школа. Обычная... Двоих-троих, которые здесь учились, могу назвать. Скажем, Эльдар Рязанов. Слышали такую фамилию? Самарец. Учился в этой школе. Вместе с ним в этой школе, в одном классе, учился Игорь Покров-ский.
Иняз у педуниверситета где? У Волги. Вот иняз там был всегда, и Игорь Николаевич Покровский на факультете этом преподавал. Уникальный специалист, один из лучших в России знатоков английского языка. Его нет уже, Игоря Николаевича. Умер в 98 году. Все, кто сегодня преподает английский язык в университете, преподаватели многих школ – его ученики. Он был влюблен в английский, но чисто по-самарски, никогда не защищался, не искал ученых степеней, а изучал другие языки. Например, французский. Например, немецкий. Например, итальянский.
Как-то его спросили: «А интересно, когда люди не знают, кто вы, вас за кого принимают?» Он, смущаясь (всегда смущался – чисто самарская такая штука): «Да что про это говорить?.. Ну, считают, что я итальянец, хорошо знающий английский язык». – И за русского не принимали никогда?» – «Нет».
Нет. Хотя чистокровный русский.
Есть такая еще самарская реликвия, ровесник Рязанова и Покровского, Исай Фишгойт. Бог даст, приведу его к вам. Вот и он из этого класса. Из этой школы, и тоже абсолютно самарский характер. Удивительный, таинственный, неподражаемый. Как и сам наш город.
Мы живем в городе, который стоит на реке. Многие самарцы, и я отношусь к ним, не могут понять, как можно жить там, где реки нет. Такого быть не должно. А если они и есть, такие города, то... ну мало что не бывает в жизни. Поэтому самарцы очень любят в шутку спрашивать детей: «Ты не знаешь, почему все большие реки текут в большие города?» Совсем маленькие, конечно, волнуются – они не знают. Но те, кто постарше, говорят: «Нет, это не реки текут в большие города. Это большие города строят на больших реках».
Строят. Построили и Самару. Все улицы в нашем городе, я говорю о Старом городе, начинаются от рек. От двух. Большая река – Волга. Маленькая – Самара. Волга раньше называлась Итиль. А еще раньше, в средние века... в раннее средневековье – Ра. Откуда – Самара? Легенд уйма всяких. Но мне уж больно нравится одна, короткая и удивительно яркая.
Текла река Ра. С изумительными деревьями по берегам, она была длинной, широкой, полноводной и необыкновенно красивой. А в нее впадала речушка. Грязная такая, вся в изгибах, с уймой всяких отмелей, совсем не судоходная, но возгордилась она и вдруг сказала... Вскричала, обращаясь к тем, кто пришел на ее берега: «Что мне Ра?! Я сама – Ра». Сама – Ра. Самарой стал называться город, что возник при впадении малой реки в огромную. Стоял он на левом берегу огромной реки, и не один он на берегу этом имел имя женского рода. Все большие города левого берега Волги имели имена женского рода. А если большой город строили на правом берегу, то обязательно давали ему имя мужского рода. И все хорошо знали: раз, например, Царицын, то, значит, на правом берегу стоит. А если Кострома или Самара – на левом. Так велось искони. Так было всегда. «В тридцать пятом году (25 января тридцать пятого года) встаем утром, – рассказывала мне моя мама, – а нам говорят, что наш город называется Куйбышев. Как Куйбышев? Самара!»
«По большевикам прошло рыдание», – как сказал по другому совсем поводу Маяковский. Как называть женщину, что живет в таком городе? Куйбышевка? Девушку? Девочку? Люди не могли понять. И нарушилась связь времен. Прадеды учили: на левом берегу крупный город должен носить имя женского рода. Вдруг, мужского! Переименовывался и Царицын, но род не нарушался – Сталинград, Волгоград. Как и в случае с Нижним Новгородом, переименованным в Горький. А с Самарой вот такой номер вышел. Когда городу вернули историческое имя, все стало на свои места. Все крупные города, что стоят на правом берегу, носят имена мужского рода, а все, что на левом, – женского: Астрахань, Кострома, Казань, Самара…
Итак, Самара стоит на стыке рек. Вот Волга, а в нее, почти под прямым углом, там, где Хлебная площадь, в нее впадает Самарка. Одна река впадает в другую, и все улицы в Старом городе, а мы сейчас говорим о Старом городе, у нас выходят из рек. Одни улицы параллельны Волге. А другие – Самарке. Шахматный порядок. Европейская планировка.
Считается, что очень хорошо спланирован Петербург. Я однажды попал там на экскурсию. «У нас такой роскошный город, – говорила экскурсовод, – по четкости планировки он уступает только Самаре».
В Самаре все улицы выходят из рек. И нумерация домов начинается от рек. Всегда. Всегда от рек. И если вы станете спиной к реке, спиной к Самарке или к Волге, то увидите, что по левую руку у вас дома с четными номерами, а по правую – с нечетными. И вот когда глубокой зимней ночью приезжие спрашивают самарцев: «Скажите, пожалуйста, а где Некрасовская, шесть?» А самарец говорит, никуда не глядя; в абсолютной темноте, между делом, куря: «Вам надо перейти на другую сторону и идти к реке. Ваш третий дом от реки». И приезжий убеждается – точно, и тут же сходит с ума. Он не может в это поверить. Чудом считает. Чуда нет никакого. Самарцы все ориентированы на реки. Мы все время чувствуем за своими спинами вот эти вот две реки. И у нас геометрическое мышление.
«Где находится педагогический университет?» – спрашивают вас. «На углу Льва Толстого и Молодогвардейской», – говорите вы. Угол.
«Я живу на Самарской улице, между Некрасовской и Льва Толстого», – говорю я. Между.
«Чтобы попасть на вокзал, вам надо пройти два квартала», – советуем мы приезжему. Квартал.
«Угол», «между», «квартал», «еще метров двести»… Вот это в крови самарцев. Самарец мыслит геометрически. Самарцу очень хорошо в Стокгольме. Стокгольм спланирован так же. Я там не был, но говорят. Самарцу очень хорошо в Нью-Йорке. Так же спланирован – европейская планировка. Очень плохо в Москве – русская планировка. С кремлем. Плохо в Казани – русская планировка. С кремлем. В Нижнем Новгороде – русская планировка. Кремль и концентрические окружности.
В Самаре улицы должны выходить из реки, любой самарец вам скажет, они должны выходить из реки, нумерацию вести от рек и обязательно уходить в лес. Или на поляну. Они должны автоматически, ненасильственно, объективно кончаться. У нас очень мало улиц, которые кончаются не объективно, а упираясь во что-то. Люди переживают: в лес должна уходить улица. В лес, чтобы была возможность дальше идти. Идти и идти! Идти и идти! А еще наши улицы, улицы Самары, никогда, почти никогда, не меняют названия. Уперлась в дом улица Братьев Коростелевых, та, что за домом, имеет то же название. В Оперный театр уперлась улица Рабочая, за Оперным продолжается…
Вот, собственно, где мы живем. Вопрос – как? Как мы живем? А живем мы совсем не так, как живут другие.
Самарцы, люди, у которых нет снобизма. Совсем. Вообще на Средней Волге живут не снобы. Здесь живут люди, которые нисколько не волнуются, что живут в провинции. Им здесь очень хорошо. Река течет, пляж на месте… Надо съездить в Москву? Дорого, черт возьми!.. Ну, в конце концов – ночь и вернулся. Никакого снобизма!
Идет самарец (фамилию назову). Он идет на площадь Революции (живет там), его окликают: «Вы здешний? Как пройти туда-то?» – «Здешний.Так-то и так-то. А вы сами?» – «Из Москвы. В Министерстве культуры работаю. Вы где?» – «Я? На заводе, металлургическом». И разошлись. Который сказал, что работает на заводе, – это Герой Социалистического Труда, директор нашего металлургического завода Мочалов Павел Петрович. Но он не говорит, что он директор. Работает на заводе, и все. Никакого снобизма.
Студия кинохроники. Семь часов вечера. Мне сказали: «Должен прийти Николай Дмитриевич Кузнецов».
Кузнецов – это крупнейший специалист по двигателям самолетов. Вы, может, слышали о таком двигателе, как НК? Американцы с ума сходят – купили у нас несколько. Мы Кузнецова снимали. Кузнецов решил посмотреть материал. Сказали, придет между шестью и семью. Жду. Фигура? Необыкновенная. Дважды Герой Социалистического Труда, в Верховном Совете СССР, не помню сколько созывов… Открывается дверь, и входит этот человек. В грязноватом плаще, в мятой шляпе… «Кожин Борис Александрович?» Я: «Здравствуйте, Николай Дмитриевич, раздевайтесь». Он: «Знаете, сейчас о чем подумал?» – «О чем?» «…Интересно, вот если я свою шляпу кину, она ляжет на ваш подоконник?» У меня там кабинет достаточно длинный, а в конце – окно, и я говорю: «Попробуйте». Снимает шляпу, старик, ему под восемьдесят, фьють, и она ти-ти-ти-ти и точно легла. «Хорошая рука еще, думал, что промахнусь». Снимает грязноватый свой плащ и вот так вот его кидает. «Что вы делаете?! Повесьте». – «Да… он у меня для командировок». Посмотрели киноматериал. Говорит: «Вот это бы еще снять и вот это. Добавите, и я завтра снова приду посмотреть. Сразу, как прилечу. В четыре». «Улетаете?» – «Завтра». – «А каким самолетом?» – «Да...» Не говорит. – «А вдруг не прилетите?» – «Да нет, прилечу. Вы не беспокойтесь. У меня свой самолет».
У директора завода – свой автомобиль, у него – свой самолет. Великий конструктор, но сказать, что у него свой самолет, он стесняется.
Самарец. Настоящий. Понимаете? Ноль снобизма. Ноль!
У нас на студии кинохроники есть такой фильм – «Таинственный город Самара». Видели? Нет? Вот с его режиссером, поэтом известным, гитаристом прекрасным и автором многих песен Борисом Свойским мы бились (Бори нет) над этой загадкой: что такое самарский характер? «Антиснобизм» – это он придумал...
Ну это уж вы видели... «Коломбо». Сериал «Коломбо». В Самаре он очень нравится. В Самаре его смотрели всегда с удовольствием. А почему? Почему так интересен Коломбо самарцу? А потому что он – наш. Он себя вечно выдает за кого? За дурачка. Приходит, спрашивает: «Кого здесь убили?» Вынимает из кармана грязного плаща яйцо крутое, тут же ест, а Самара замирает – себя, себя видит. Себя. Кузнецов такой. Такой же Коломбо. Шляпу кинул и глядит: оп, попала. Он к нам пришел потом готовый фильм смотреть. Четыреста пятьдесят орденов, прекрасный костюм, стесняется. «А что такое?» «Да вот, встреча с избирателями. Я не люблю это все надевать, а они говорят – надо. Надеваю…»
«Где уж нам уж выйти замуж, мы уж так уж как-нибудь». Вот что такое Самара. Спасти, вылечить, на себе вытащить полвойны, потом написать «Здесь тыл был фронтом» и успокоиться. Не надо города-героя. Пусть Москве дают, другим городам. А мы уж так как-нибудь.
Кто написал «Конька-горбунка»? Ершов. «Что Иванушка не весел, что головушку повесил». «И пошел на сеновал, где Конек его лежал»…
Ершов из Тобольска, но как там дело-то было? В сказке его? Как дело было? Там ведь двое братьев еще, и они на каких лошадях, помните? А Иванушка на каком? На Коньке-Горбунке. Так... дурачок… Но – царь. Самарское мышление. Самарский характер. Вот к такому характеру приближался и Егор Яковлев, когда писал о Ленине. Симбирск – это ведь Средняя Волга. Там на нас очень похожи. В Нижнем – нет, а в Симбирске – да. Средняя Волга. Вот и Ленин – человек Средней Волги.
Как попал в Смольный, помните? Из секретной квартиры. Грязную тряпку надел на щеку (семнадцатый год, двадцать пятое октября) и выдает себя за рабочего. За маляра, что ли? А на щеку тряпку зачем? Ну вроде как зуб болит. Повязал – и в трамвай. Едет и чисто по-средневолжски спрашивает кондуктора: «Что это здесь такое?» Она ему: «Революция», – а в мыслях: «Ненормальный? Полупьяный?» Ну и спрашивает: «Сам-то откуда?» – «Да, – говорит, – с ночной. А у Смольного есть остановка?» – «Притормаживаем».
Притормаживаем…Слегка притормозили, он выпрыгнул. Он же молодой был в семнадцатом. Ему было сорок семь лет. Выпрыгнул и в Смольный вошел. И началась совершенно другая история.
Вот эта вот манера, улыбаясь, выдавать себя за дурачка… Это очень по-самарски. По-средневолжски. Глядишь – вроде бы дурачок. А на поверку? Царь. Вы поприглядывайтесь, поприглядывайтесь к тем, кто по Старому городу ходит. Поприглядывайтесь. Они такие. Но при этом умеют принимать жизнь такой, какая она есть. Ну вот простая ситуация: у нас – многонациональная губерния. У нас много очень татар живет, чувашей очень много, мордвы… Обратите внимание: скандалов никаких. Спокойно. Не как в Киргизии, не как в Узбекистане. Тихо. В чем дело? Мне кажется, именно в том, что самарцы умеют принимать жизнь такой, какая она есть. Война? Ну будем жить с войной. Надо всех приютить? С заводов, с фабрик, из газеты «Правда», посольств? Да ради Бога! Ну что же, что уплотнение, все же жить хотят. Опять же интересно – все такие разные. Не хуже – не лучше – разные. И столько смешного обнаруживается в этой нашей густонаселенной коммунальной квартире. Сколько смешного!
А посмеяться самарец любит. Но он никогда не смеется над человеком. Никогда настоящий самарец не смеется над человеком. Над его недостатками. Он смеется над жизнью. А в жизни столько смешного, что смеяться над человеком – только время терять. Над собой? Умираем от хохота! Умираем.
В Самаре очень плохо с едой. Ничего на прилавках. Ничего. Вдруг что-то выбросили (так тогда говорили – выбросили). У магазина – толпа. В толпу один входит и говорит: «Городу дают «Героя». – «Кто это тебе сказал?» – «Сегодня в «Правде» читай». – «За что?» – спрашивают люди, которые вытащили на себе черти что. – «Да как за что? Третий год голодаем, но не сдаемся». Умирают от хохота. Уми-ра-ют.
А вот еще пример того, как устроена у нас башка. 1975 год, тридцать лет Победе, и везде что-нибудь открывают. В одном городе – памятник, в другом – мемориал… И у нас открыли. Вот этого мужика, что на площади Славы. Паниковский с гусем? Да, но потом, но потом. Паниковский потом. А сразу после открытия… Мы снимали. Студия кинохроники, разумеется, снимала. В машину все не умещаются, и я остаюсь дома. Смотрю свою киногруппу по телевизору. Утром приходят на планерку и говорят: «Знаешь, как называется этот мужик-то? С крыльями?» – Как?» – «Галочка, поднятая на недосягаемую высоту». Несколько месяцев говорили: встретимся под «Галочкой». У «Галочки». Потом чья-то башка придумала – «Паниковский с гусем».
Вообще, давать клички самарцы умеют. Ну вот посмотрите, что творят. Раннее утро. Я курю – мне нужна коробка спичек. Вхожу в магазин. Теперь он называется «Жигули», находится на углу Молодогвардейской и Ульяновской, я туда вбегаю, чтобы коробку спичек купить, коробка спичек стоит копейку, вынимаю копейку, а там торгуют соком. Десять копеек стоит томатный сок, соль бесплатно. Входит завсядатай. Раннее утро, душа горит после вчерашнего. «Маш.» Она говорит: «Чего тебе?» – «Дай стаканчик выпрямителя». Я впервые услышал, чтобы томатный сок называли выпрямителем. После вчерашнего. Ну разве не прелесть?!
ТЮЗ. Старый ТЮЗ – на Самарской, 95, и там остановка. Второго автобуса, двадцать третьего, но автобусов долго нет. А зима. Январь. Маленькая девочка с матерью. Мать смотрит на дорогу – ждет автобуса. И девочка, как взрослая, тоже смотрит на дорогу, ждет автобуса. Ждут. Идет двойной. Как называется двойной? «Гармошка». «Длинный». Ну, говорят еще «Гусеница», и вдруг эта трехлетняя крошка увидела и кричит: «Мама, «супруги» идут!» Потрясающе!
Где у нас центральный телеграф? Ну, Дом связи? На Красноармейской. А около него что? Памятник. Кого он, этот памятник, изображает? Солдата, крестьянина и красногвардейца. Вчера открыли. Мы снимали. Наутро говорят: «Знаешь, как называется? Змей Горыныч!» Утром! Самаре нельзя терять время. Забот много, поэтому она – сразу.
Есть и другой город, который умеет это делать. Есть такой город Одесса. Он теперь не наш, он на Украине. Но когда был нашим, там открыли универсам. Кстати, как в Самаре называется универсам? Как называется в Самаре магазин, где сам берешь продукты? Сам. Самохват называется. Самара назвала сразу. «Слышь, самохват открыли на Молодогвардейской». В Одессе открыли тоже. Это ж целая кампания была. По всей стране открывали, открыли и в Одессе. Первый универсам. На Дерибасовской. А тогда телевизионных камер не было. А следить надо – воруют. Так там придумали что? Там в центре торгового зала трубу поставили, а на нее стеклянную будку, а в будке стул и на нем толстая женщина в белом халате. Будка вращается медленно, и женщина глядит, чтобы не воровали. Вся Одесса ходила смотреть и все думала над тем, какую ей, этой женщине, кличку дать. Обычно, как в Самаре, быстро придумывали, и здесь тоже придумывали, но не приживалось. И вдруг прижилась одна. Вот эта вот труба, на ней будка вращается, там на стуле сидит в белом халате толстая, сидит и глядит. Знаете, как ее назвали? Глядища! Это какой язык! Но вернемся в Самару.
В Самару, где живут удивительные люди, которые (хотят или не хотят) всегда поступают по-самарски. Но время идет... Время идет, и Самара превращается в три города. Сейчас у нас три города: Старый, Безымянка и микрорайоны.
В Самару заводы завезли во время войны. Откуда? Из Краснодонска, Москвы. Из Тулы, Воронежа. Все сюда, и наша Безымянка – это самый большой послевоенный район в СССР. Семьсот с лишним тысяч. Сегодня.
А почему Безымянка? Я вам скажу. Есть у нас такая улица Полевая. Что такое эта Полевая? А это конец города был. Дальше – поля. Безымянка далеко от этого города. Много зайцев. Охота хорошая. Но поезд не останавливался. Полустанок. На пятнадцать секунд притормаживал, люди выскакивали. Ну а потом он в обратную сторону пойдет, и на нем приедут. Полустанок. Какой смысл полю, где полустанок и стоит будка стрелочника, давать название? Нету имени. Безымянка. И вот Безымянка, поле без имени, превратилась в такой огромный район.
Когда все заводы туда съехались из разных городов, то они привезли другое дыхание, там другой город. Другая культура. И жители Старой Самары – они не очень-то понимают жителей новой. Это разные города. Безымянка и микрорайоны. А их полно. Седьмой, тринадцатый, а, б, в. Это разные все города, и разговаривать с их обитателями надо на разных языках. Один вот – не мальчик – встречает меня на Молодогвардейской: «Скажите, как дойти до главпочтамта?» – «Вон, – говорю, – главпочтамт. Сами-то издалека?» «На Безымянке живу». – «Давно?» – «С пятьдесят второго года». – «И никогда здесь не были?» – «А зачем?»
Ну что тут можно сказать? Другая культура. Другой город. В Самаре сегодня таких городов три. И жителей миллион двести. Хотя здесь еще одна хитрость есть, редчайшая, между прочим.
Тольятти знаете? А как он раньше назывался? Ставрополь-на-Волге, потому что есть другой Ставрополь. Удивительно плохо сделали, что его назвали Тольятти. Очень плохо. Это Ставрополь. Около восьмисот тысяч населения. Огромный город. А к населению Самары вот какое имеет отношение. В Самаре масса людей работает из Тольятти, а в Тольятти – из Самары. Неделю работают, в пятницу вечером разъезжаются по домам. И ты никогда не знаешь, сколько людей в Самаре и сколько в Тольятти – миграция между городами. Девяносто девять километров. Девяносто девять километров – и Самара. Девяносто девять километров – и Тольятти.
Тольятти – большой город. Настолько большой, что тольяттинцы нет-нет, да и заводят разговор о том, что надо отделиться. «Будет, – говорят, – у нас своя область и время свое – московское». В Самаре время самарское. В Самаре все на особицу. Везде по всей Волге время московское. Кроме Самары. В Самаре время самарское. В Самаре все на особицу.
Удивительный город. Удивительные люди. Но, может быть, я ошибаюсь? Сами понаблюдайте.
Источник: «Волжская коммуна», 7 и 8 октября 2005г.
•
Отправить свой коментарий к материалу »
•
Версия для печати »
Читательские комментарии
12 декабря 2008 15:44
Очень понравилась статься. Очень хочется эту книгу прочесть полностью. Поставить на полку в своей библиотеке, показывать друзьям, давать им почитать. Подскажите, где можно купить книгу.
Для справки: звоните Б. Кожину по телефону: 332-40-56 и заказывайте.